Информационная служба Псковской епархии, продвигаясь по приходам, бывая в домах священников, обычно разговаривает и с матушками. Матушка –хранительница дома, и, как правило, еще помощница батюшки в храме. В этот раз на Светлой седмице мы гостили в семьях священников Максима Горшкова в Новоржеве и Бориса Уварова в Бежаницах. Эти семьи складывались или формировались с благословения благочинного Дедовичского округа архимандрита Павла (Кравца). Дай Бог милости Божией благочинному. Надо сказать, что православная семья заметно отличается от обычной светской семьи, хотя бы тем, что там нет проблемы, где провести время, на какой дискотеке, и кто в доме хозяин. Времени свободного в семье священника не бывает, и хозяин в доме, конечно, батюшка, его слово определяет всю жизнь дома.

Бежаницы.

Отец Борис Уваров, настоятель храма свв. Петра и Павла:

Летом 1998 года я познакомился с Ольгой, моей матушкой, которая приехала к отцу Павлу (Кравцу) в Дедовичи, в Покровский храм управлять хором. На третий день знакомства мы решили пожениться, и поехали знакомиться с будущей тещей. Венчал нас отец Павел в Белой, в церкви Рождества Богородицы, и потом мы сразу поехали к нашему Владыке Евсевию. Рукоположили меня в дьяконы, а на Воздвижение Креста рукоположили в священника. Мне было 33 года.

В один месяц я венчался, стал диаконом и священником. Это было очень трудно. Назначили меня в Бежаницы, мы приехали сюда с матушкой, и так тут и остались. В Бежаницах уже восемь лет служу, до меня на этом приходе сменилось семь священников, никто не хотел служить, жилья не было.

Не было жилья и у нас, искали сначала, где переночевать, потом семь лет снимали квартиру, пока свой дом не построили, вот живем в нем полтора года. Когда купили сруб, то на него сел аист, три дня сидел, ворон отгонял, дело было на Троицкую субботу, хорошее знамение.

Матушка Ольга, Вы откуда родом?

Из Великих Лук.

А как Вы оказались в Церкви?

Я оканчивала Музыкальное училище в Пскове, была некрещеной. Тогда открывались храмы, а мне очень захотелось петь в церковном хоре. Это и стало причиной, почему я покрестилась в семнадцать лет, пела в Любятовском хоре в 1991 году у Николая Петровича Попова. Он был тогда регентом, хор был у нас очень хороший: молодые голоса, и бабушки наши пели, а мы у них учились.

Николай Петрович вдохнул в меня какую-то церковную жизнь - ведь я была неверующим человеком. Захотелось учиться дальше на регента в Лавре. Отец Владимир Попов дал мне рекомендацию, благословил и сказал: "Оль, тебе девятнадцать лет, ты окончила Музыкальное училище, а тебе еще три года учиться, но у тебя же есть музыкальное образование и тебе столько учиться не надо, два года - и замуж выходи!"

Приезжаю в Троице-Сергиеву Лавру и без своей воли поступаю сразу на второй курс, два года учусь и заканчиваю, получаю диплом. Потом поехала в Торжок учиться золотому шитью, знаменитой торжковской вышивке, училась два года, делала дипломную работу - покровцы. После прожила год в Торжке на монастырском подворье регентом и вернулась на родину в Великие Луки. Тянуло домой, приехала - назначили регентом Вознесенского собора.

Как Вы оказались у отца Павла в Дедовичах?

В Великих Луках есть монахиня, ее зовут Марфа, она в Вознесенском соборе свечки делала, и всегда мне дарила свечечку. Марфа мне сказала, что отец Павел хочет со мной поговорить, дала мне, нищему регенту, денег на дорогу, я и поехала в Дедовичи. Познакомилась тогда с отцом Павлом, который искал регента, и он меня спросил: "Что ты хочешь, чтобы здесь жить? Что я могу для тебя сделать, чтобы ты здесь осталась? - Говорю: мне либо квартира нужна, либо муж".

Мне двадцать шесть лет было, пора задуматься о будущем. А он мне говорит: "Вот и хорошо, мне Бориса надо женить", - в один день все решил. 4 сентября в день иконы Грузинской Божией Матери мы повенчались в Белой.

Вы легко вышли замуж, Вы понимали, что будете матушкой?

Я поняла, что уже все, что это – крест, служение. Именно служение, а не жизнь. Правда, люди, наверное, думают, что мне легко живется.

Знаете, обычные женщины могут пожаловаться на своих мужей и жалуются, у матушки нет такого права, а часто и желания делиться своими семейными тайнами?

Да. В Церкви есть праздники, которые длятся иногда и день, и другой, и третий, и когда совсем уже не могу, скажу, как я устала, а мне говорят: потерпи. Но думают обычно, что если я не работаю, значит, я дома лежу и отдыхаю. А мне бывает так тяжело, что хочется убежать и отлежаться где-то в медвежьем углу.

Не знают люди о том, что матушка не только домработница, но есть и работа в храме и для храма, для прихода?

Но и обязанности домработницы никуда не деваются. В храме - я регент, для батюшки - супруга, вышиваю для храма, дом наш еще строится, огород большой. У меня нет вообще никакого свободного времени. Никакого. Идешь на базар, не пройти, народ останавливает, спрашивает. Надо говорить с людьми, объяснять, как причаститься, как отпеть покойника, куда прийти, к кому обратиться. Когда я стала матушкой, я стала ощущать себя "лампочкой", меня все замечают, как образец какой-то.

Отец Павел меня называет "первой леди на деревне". Про меня все всё знают, иногда чего-то придумывают, и от этого неприятно. Мы ни про кого ничего не знаем, мы мало знакомы с кем-то, наша жизнь, в основном, проходит в храме, а про нас знают.

Говорят же, что дом священника с увеличительными стеклами, к нему всегда проявляют повышенный интерес.

Мы уже немного привыкли к этому и относимся спокойно.

Что же главное в матушке, Оля?

Жертвенность. Можешь – не можешь, хочешь – не хочешь, идешь и делаешь. Во мне, наверное, что-то было заложено, потому что как-то в пионерском лагере меня поставили на ворота сторожить вход в пионерский лагерь. Поставили и забыли. Я простояла до вечера, уже к ужину пришла, меня увидели и спросили: "Ты где была? - Ворота сторожила". Какая-то исполнительность, способность к послушанию была, наверное, заложена с детства. Ведь матушке нужно думать, что говорить и кому говорить – тогда ты – матушка. Нельзя равнодушно относиться к людям, выплескивать на них какое-то свое настроение.

А про вас не говорят: вот батюшка, богач, вон как живет?

Говорят. Мы семь лет снимали жилье, было очень трудно, а в этом доме всего полтора года живем. Почему-то думают, что нам кто-то строит, деньги нам дают, а этот дом строится на средства отца батюшки, который продал дом в Сибири, и строим мы его своими силами, я сама краску разводила, красила, батюшка печь придумал, сложил…

Скажите, Оля, а жизнь священника не имеет таких страшных потрясений в бытовом плане, как, например, жизнь обычной замужней женщины, у которой муж часто пьет, изменяет ей, груб, мало, что умеет делать по дому?

У нас все-таки другое. Хотя тоже бывают обиды, редко очень, но когда остаешься с домашними делами одна, а батюшка все время в храме. Я все понимаю, но у батюшки на первом месте – храм, а не я.

Вы выходили замуж за отца Бориса по послушанию, чувства так просто не родятся, а живете хорошо, как так получается?

Надо было устраивать жизнь. Слава Богу, на венчании никто не упал в обморок, а мы волновались оба очень и переживали. Но у нас дух один, православный, а это главное в семейной жизни, супруги должны быть одного духа, это сближает навсегда. Мы не проверяли друг друга на прочность, не жили в гражданском браке, для нас это было невозможно. Но вот нынешней молодежи посоветовала бы не торопиться закреплять свои отношения, и непременно венчаться, понимая смысл Таинства венчания.

Венчание укрепляет брак?

А как без венца жить? Это же блуд. Но надо понимать суть Таинства брака, и не пытаться венчанием просто удержать мужа. Таинство венчания для того проводится в нашей Церкви, чтобы жить могли супруги под благословением Божием, чтобы Господь помогал своей благодатью через Таинство венчания спасаться вместе. Вот так мы понимаем венчание, а не просто как укрепление супружеского союза.

Матушка показала нам пяльцы, на которых вышивает покровцы, поясы для батюшки, обложки для книг - размером с небольшой стол. Говорит: "Как за них сядешь, так и не разгибаешься часами – нельзя".

Новоржев.

Матушка Евгения:

Я познакомилась со своим будущим мужем в Пушкинском пединституте под Питером. Максим (настоятель храма Рождества Христова в Новоржеве -прим.) учился на географическом факультете, а я - на факультете психологии и педагогики. Мы поженились, когда я окончила второй курс, а Максим оканчивал пединститут. Семьи у нас были неверующие, но Максим очень хотел повенчаться, и мы повенчались через два года после ЗАГСа.

Жили в Сосновом бору под Питером, потом открыли для себя храм в Лебяжьем, а туда однажды приехал отец Павел (Кравец) из Дедович, он нас увидел и пригласил к себе – приезжайте, поучитесь, а потом, может, и до рукоположения дойдет. Мы все бросили, хотя бросать было нечего: ни квартиры, ни детей, и поехали в Дедовичи. Батюшка хотел поступать в семинарию, но отец Павел предложил практический вариант: помочь ему в храме на службах, а потом, как будет.

Первый ребенок у нас, еще до венчания, почти сразу после рождения умер - так роды приняли, но мы успели окрестить маленькую, дать ей имя София в честь Премудрости Божией. Я горевала до тех пор, пока мы не приехали к отцу Павлу, и один раз на клиросе я увидела, как принесли маленького ребенка причащать, заплакала.

Отец Павел увидел мое состояние и сказал: "Ну что, тебе ребеночка жалко для Господа? Пожалела?" На этом я и успокоилась. В Дедовичах устроилась работать в школе, отец Павел помог найти съемную квартиру, а Максим стал помогать батюшке в храме, и на Великий пост его рукоположил Владыка Евсевий в диакона. Через две недели рукополагали уже в Псково-Печерском монастыре на преподобную Вассу в священника, и в августе 2001 года мы приехали в Новоржев.

И как жизнь? До рукоположения прожили в браке три года. Потом многое в моей жизни изменилось: мы приехали на Псковщину, стали жить в своем доме при церкви, хотя мы люди – городские. Только в этом году я стала работать, потому что два моих ребенка пошли в садик Ульяна и Максим. Когда мужа рукоположили, мне одна матушка в Дедовичах, монахиня, сказала: "Ты тоже стала духовным лицом и должна нести это". Жизнь матушки в чем-то тяжелее жизни обычной замужней женщины, здесь немного другая грань усталости, но и легче в чем-то: у меня есть уверенность в батюшке. У меня есть вера в него, а больше мне ничего не надо.

Сама жизнь матушки легкостью не отличается. Меня здесь все знают, наблюдают, какое поведение у матушки, даже, как одета смотрят… Дети в садике меня спрашивают: "Почему Вы не ходите в брюках. – Да у меня их нет, - отвечаю. - Как так, нет у вас брюк?" – их удивлению не было предела. Моя Ульяна, когда видит женщину в брюках, спрашивает: "Тетя не православная?" А маленький Максим меня обычно спрашивает в таких случаях: "Это тетя или дядя?"

В храме пока я бываю только на Богослужении, не принимаю участие в жизни храма, но мне дано послушание от моего духовника отца Павла за детьми смотреть. Дети в садике, где я работаю, в основном, крещены в церкви отцом Максимом.

У батюшки с матушкой двое детей: Ульяна с ветрянкой, в зеленке, и маленький Максим, которому нет еще и двух лет. Но дети считают, что их трое: "У нас Сонечка на небе", - так сказала Ульяна. Отец Максим, как православный священник, о Сонечке говорит:

"Нам было очень утешительно, что она крещена, и она теперь наш молитвенник. Мы знаем, что точно один из нас наследует Царство Небесное, значит, если по-человечески рассуждать, наше житие-бытие не напрасно. Мы знаем, что Соня всегда рядышком с нами и с нашими детьми, и оградит их, как мы говорим, от плохих ангелов. И наши дети знают, что у них сестра и она в Царстве Небесном".

Когда мы спросили разговорчивую Ульяну о матушке, ее маме, что в ней такого хорошего, Ульяна подумав, ответила: "Моя мама варит вкусный суп, и я очень ее люблю. И Максима». Игры у детей священника разные, но любят "играть в церковь", в Богослужение. Ульянка знает молитвы и пробует петь. В общем, замечательные малыши.

Спаси Господи!